Зимние сказки

[sputnik-pushistik]

За окном шумела метель. Холодная, мертвая ночь, без звезд, без луны - только буря и тучи снежинок. Он сидел за столом, уронив голову на исписанные листы - все, что создано было в последние три года. Сейчас они казалось ему кучей снега, которой суждено растаять с первыми лучами солнца. Никому не нужной кучей...
Надо признаться, что он не выдержал и заплакал - дело всей его жизни оказалось лишним, пустым, ненужным. Он был Сказочником, верившим в то, что писал. И теперь ему придется искать себе другое занятие. Эльфы, гномы, животные, принцы и принцессы, смотревшие со страниц сказок, осуждающе качали головами, но у него уже не было власти над написанным и нарисованным. Он собрал все листы и разжег в грязном жестяном тазу костер. Но как только первый лист коснулся огня, в дверь раздался тихий стук.
Сказочник дрожащими руками отпер замок: вот уже полгода, как никто не нарушал тишину его квартиры. На пороге стояла дрожащая, оборванная девочка лет двенадцати. Темные волосы были запорошены снегом, с рваного плаща стекала вода. Но огромные, кажущиеся черными глаза, смотрели на Сказочника с достоинством и вместе с тем мягко.
- На улице снег, и мне негде ночевать, - голос ее был мелодичен, в нем проскальзывали взрослые, не вязавшиеся с возрастом девочки нотки. - А в вашем окне был такой приятный огонек, что я рискнула...
Сказочник молчал, и девочка, опустив плечи, пошла в сторону лестницы. Он вдруг пришел в себя:
- Постой! Да... конечно.. заходи, - заикаясь, произнес хозяин.
Девочка сдержанно улыбнулась, входя в квартиру и пытаясь хоть как-то уменьшить количество воды, стекавшей с нее ручьем. Но Сказочник уже справился с изумлением, набрал ей ванну, принес свои вещи, из которых уже давно вырос: джинсы и рубашку. Через полчаса они уже сидели на крохотной кухне и пили чай с малиновым вареньем. Девочка согрелась и повеселела, глаза, оказавшиеся цвета крепкого чая, улыбались, в каждом ее движении сквозила внутренняя сила и чувство собственного достоинства. Она не похожа была на простую нищую, скорей всего, неожиданная катастрофа была причиной нынешнего ее состояния.
Между тем девочка с интересом рассматривала и ее гостеприимного хозяина, и маленькую кухню. Сказочнику было чуть больше двадцати, и он уместнее выглядел бы со шпагой и на коне, чем в потертых джинсах и свитере. На кухне его царил беспорядок человека, привыкшего жить в одиночестве и не надеющегося, что кому-нибудь помешает невымытая посуда. Но ее внимание привлек таз с обгоревшим листком внутри.
- Что это? - поинтересовалась гостья. Сказочник смутился:
- Это.. на самом деле, я хотел сжечь то, что написал... Я пишу сказки, и...
- Сказки? - девочка отставила стакан, и встала. - Этого не может быть! Вы пишете настоящие сказки?
Глаза ее горели, голос дрожал. Сам не зная почему, Сказочник тоже поднялся.
- Тебе нужны сказки?
- Очень, - тихо произнесла она, - пожалуйста, расскажите мне сказку!
За окном бесновалась метель, а в теплой кухне возникли, как по волшебству, плотные листы бумаги и мягкие карандаши. И вот на первом листе расцвела яблоня...
***
Сказка первая
За сотнями лет и за сотнями лиг росла яблоня, исполняющая желания. Лишь тот, чье желание было искренним и пламенным, мог добраться до нее. Любой, съедавший яблоко, мог попросить только одну вещь, второй попытки не давалось никому.
К яблоне шли и шли, сотни людей, искавших потерянное, сотни больных, обреченных, обманутых... Больная женщина пришла, и, плача, съела плод.
- Мой сын болен, дайте мне вылечить его!
Она вернулась домой, и мальчик ее был жив и здоров.
Купец попросил сундук, набитый золотом. Вернувшись домой, он был счастлив три дня. На четвертый купец стал бояться, что золото придет к концу. Он терзался, что не попросил три, пять, двадцать сундуков. Он корил себя и во сне представлял, что сказал бы яблоне, если б ему была дарована еще одна попытка. Купец повесил тяжелый замок и не давал никому притрагиваться к золоту.
Девушка попросила любовь одного человека, и получила ее. Но годы шли, и она не любила его больше, а оставить не могла, потому что мужчина продолжал любить ее нежно, как в первый день. Ее мучала совесть.
Мальчик попросил, чтоб его родители больше не ссорились. Они перестали ругаться, и их сын был счастлив. Тогда его родители встали и разошлись каждый своей дорогой, не ссорясь и не говоря ни слова.
Измученная холодом старушка попросила, чтоб в ее очаге никогда не гас огонь. У нее всегда были дрова, но не было еды, чтоб приготовить в весело пылающем очаге.
Генерал требовал победы для своей армии, а его противник - для своей. Яблоки падали на землю, не выполняя желаний. Яблоки отказывались убивать. И взрослые люди почти перестали искать яблоню, только дети да влюбленные помнили о ней.
Однажды брат и сестра пришли в заповедный сад. Они сорвали яблоки и задумались, потому что так тяжело решить, какое желание является самым-самым. И мальчик захотел, чтоб в мире было много яблонь, выполняющих желания. Чтоб они были доступны каждому. А девочка сохранила свое на будущее.
И каждый смог выполнить одно свое желание, осуществить давнюю мечту. Но в мире становилось все больше несчастных, потому как нет большего наказания, чем бездумное исполнение воли человека. Каждый получал, к чему стремился, и многие сожалели о достигнутом. Кто-то терял цель в жизни, кто-то понимал, как мелко его желание и терзался невозможностью изменить его, кто-то тосковал по тому, что было прежде. И тогда сестра мальчика съела свое яблоко.
- Я хочу, чтоб все яблони исчезли.
И тогда мир стал счастливее. Чуть-чуть. Потому как самое страшное в жизни - это исполнение желаний.
***
- Какая замечательная сказка! - девочка не пропустила ни слова, ее глаза горели, тонкие черты лица словно разгладились и стали более подвижными.
- Расскажи мне еще что-нибудь, - попросила она.
И на втором листе под искусными руками сказочника возник маленький ежик, несущий на спине яблоко.
***
Сказка вторая.
Жил-был маленький Еж. Он целый день бродил по лесу, собирал грибы, играл с белками и зайцами и мечтал стать гладким и пушистым, как его друзья. На его мордочке всегда было недовольное, угрюмое выражение.
- Понимаешь, мне даже в озеро смотреть неприятно, - жаловался он Белке, своей лучшей подруге. - У тебя такая красивая шерстка, ты такая ловкая, прыгаешь по деревьям, а я вечно на земле да еще и с такими ужасными иголками.
- Что ты, тебе очень идет колючая шубка! На земле ты в полной безопасности, - уговаривала его Белка. - Кроме того, тебе так удобно собирать листья, грибы и орехи!
Но ежик оставался глухим. Он сетовал на судьбу, и целыми днями мечтал о том, что бы он сделал, будь у него быстрые лапы, как у зайца, пушистая шубка, как у белки, или острые зубы, как у волка.
Как-то утром Заяц заглянул в его норку:
- Пойдем, поиграем в прятки!
- Вот еще, - обиженно говорил Ежик, - пока я найду тебя, ты уже добежишь до дерева и выиграешь. Ах, если б я умел быстро бегать!
- Ну тогда в снежки поиграем, - миролюбиво предлагал Заяц.
- Конечно, вам лапами удобно лепить снежки, а я как всегда буду отставать.
- Ну тогда давай сходим к заброшенной берлоге медведя, там, говорят, мед остался, - сделал последнюю попытку Заяц.
- Ты быстро добежишь, а я буду до вечера плестись, - и с этими словами Ежик ушел обратно в норку.
Долго ли, коротко ли, но все друзья оставили Ежика. 'Это из-за того, что я такой некрасивый и неуклюжий' - говорил он себе. 'Этот Ежик постоянно ворчит и всем завидует', - пожаловалась Белка Зайцу. Ежик остался один...
Шел он погожим весенним днем по лесу и мечтал о том времени, когда он станет красивым, и все друзья вернутся к нему. И тут из-за ели выскочил волк. Не заметив Ежа, он кинулся к оцепенвшему от страха Зайцу. Ежик тут же свернулся, выставив иголки, и покатился прямо под лапы волку. Завизжав от боли, выкусвая на ходу иглы из лапы, волк умчался на другой конец леса. Ежик был горд собой, но ему все еще хотелось быть красивым и быстрым.
***
За окном была непроглядная тьма. Тысячи снежинок заняли собой все небо и всю землю. За окном был холод, такой, что может заморозить любую добрую мысль. А в маленькой комнате было тепло, и рисунки Сказочника излучали незаметный глазам свет. Но от него в комнате становилось теплее. Девочка вздохнула:
- Говорят, в метельную зимнюю ночь случаются настоящие чудеса... И вот, я случайно нашла тебя. Нашла сказки...
Она поежилась.
- Холодно, - тихо произнесла девочка, и Сказочник понял, что лишним одеялом тут не поможешь. Ее бледное лицо оживилось:
- Расскажи мне про огонь, - попросила она.
На чистом листе появился запорошенный снегом старинный фонарь.
***
Сказка третья.

Город был большой и важный. В нем было много проспектов, улиц, парков и площадей. По ним ездили сотни машин, ходили тысячи людей, летало несметное количество голубей. Город очень гордился новыми постройками и больше всех своих жителей уважал тех, кто работал на стройке. Но в нем были еще и старые обветшалые дома, кривые улочки прошлого века и даже... керосиновый фонарь, забытый временем на окраине Города, и фонарщик, не забывающий каждый вечер зажигать его. Город мечтал о том времени, когда бригада рабочих снесет этот беполезный район и застроет его новыми, похожими, как близнецы, пятиэтажками. Но пока каждый вечер единственный фонарь на этой улице выхватывал небольшой пятачок света у темноты.
Люди, спешившие домой, никогда не задерживались в свете фонаря. Им ведь еще надо было пройти темные части дороги, ведущей к дому. А днем никто и не смотрел на него, потому что днем людям хватало солнца. Фонарь становился все несчастней, и часто жаловался на жизнь Фонарщику:
- Знаешь, друг, мне кажется, что я здесь совсем бесполезен. Ведь света я даю совсем немного, и за пределами светлого пятна все равно ночь. Столько лет я жил ради того, чтоб светить по ночам, и все проходящие радовались мне. Теперь же... - он тяжко вздыхал, чтоб на следующий день возобновить жалобы. Фонарщик мудро замечал:
- Света не может быть мало. Если не будет тебя, то на нашей улице будет непроглядная тьма.
Фонарь сомневался. Ему казалось, что даже луна смотрит на него неодобрительно. Он стеснялся своего слабого света и ждал, что Город пришлет своих строителей и его существование закончится, чтоб дать место более новым, ярким, веселым фонарям.
Снежинки кружиись над ним, ложась пышным ковром на землю, мальчишки у его столба как-то собрали целый сугроб - играли в войнушки. Жители улицы привыкли к фонарю, как к солнцу, встающему по утрам, дребезжанию трамваев на соседней улице и скворечнику на высоком тополе, где каждой весной шумно радовались теплу птенцы.
Но однажды привычный ритм был нарушен. Фонарщик заболел, и не пришел зажечь Фонарь, который очень испугался за своего друга - говорят, люди недолговечнее вещей. Старушка из соседнего дума принесла фонарщику блинов и заварила ему чай, а Мишка, конопатый сын дворника дяди Вени, притащил ему целую кипу новых журналов, чтоб не скучал. Фонарщик днем работал водителем, и теперь Фонарь переживал и за пустой пучеглазый автобус - тот, наверное, очень скучал по своему другу.
Пока сумерки еще не были густыми, люди только недоуменно смотрели на потухший Фонарь. Но как только ночь спустилась на землю, они осознали потерю. На этой улице больше не было света, а лед в темноте неотличим от простой дороги. Возвращаясь с работы, они спотыкались, падали, проходили мимо своих домов и, злясь, искали свою калитку. И каждый вспоминал такой слабый, но такой незаменимый свет керосинового фонаря.
- Надо же, как темно! - посетовала Нина Васильевна. Она несла тяжелую сумку и почти ощупью искала дорогу, чтобы не споткнуться. - Почему не горит фонарь? С ним было светлее.
Тина несла своего малыша, закутанного в несколько одеял, и чуть не расплакалась:
- Я ведь упаду и уроню его! Почему нет света?
Дядя Антон долго ругал неизвестных врагов, которые вечно оставляют район без света, а Мишка, сын дворника, попытался сам зажечь фонарь. У него, конечно, ничего не вышло, но Фонарщик, растроганный, думал, что у него растет смена. А Фонарь стоял и улыбался. Он впервые понял, как много может быть света даже от слабого, старого, закопченого фонаря...
***
Сказочник улыбнулся той светлой улыбкой, которая давно уже не появлялась в его глазах.
- А о чем будет следующая сказка? - спросила девочка.
- Я расскажу тебе мою старую историю. Она пришла ко мне во время скрипичного концерта.
- Пришла к тебе? - удивилась гостья.
- Конечно! - убежденно откликнулся Сказочник. -настоящие сказки никто не придумывает, они приходят в голову сами, и живут в мыслях, пока не выплеснешь их на бумагу.
- И что же это за история?
- Эта? О настоящей музыке.
***
Сказка четвертая.
Старый король с нетерпением ожидал предстоящего праздника. Ежегодно в те дни, когда весь урожай был собран, в его дворец со всех сторон приезжали ценители искусств на праздник. Актеры пели, танцевали, читали баллады и сказания, ставили спектакли, и все были веселы и довольны. Но в этом году все должно было стать по-другому.
Посланник далекой страны привез королю вверительные грамоты и пухлую папку с прекрасными нотными набросками. Это были отзвуки незнакомой, непривычной музыки, но она никого не оставляла равнодушным.
- Ах, это все тень, - вздыхал посланник. - Мертвая, пришпиленная бабочка. Вот если б вы могли слышать эту музыку, когда она жива, трепещет в ночном воздухе, когда музыканты еще не доиграли последнюю ноту!..
Король загорелся этой идеей - послушать настоящую музыку. И его глашатаи разнесли по королевтсву приказ: все, кто умеет исполнять Настоящую музыку, приглашаются на праздник сбора урожая. Король проведет соревнование, и победитель будет признан лучшим музыкантом королевства.
Не один юноша разминал уставшие пальцы, стараясь придать им гибкость, не одна девушка тренировала голос, заставляя звучать его звонче и чище. Сочинители записывали новые произведения на листах нотной бумаги, и им казалось, что это лучшее из того, что они создали. Мастера взолнованно доставали инструменты из чехлов - им чудилось, что настал истинный экзамен для их мастерства.
Чтоб не утомлять его величество скучной и недостойной музыкой, придворный музыкант с тремя лучшими сочинителями королевства отобрали два десятка исполнителей. Они должны были предстать перед королем, придворными и сотням зрителей в послдений день праздника сбора урожая.
И вот перед троном предстал скрипач. Музыка была чудесна - она пела, рассказывала, умоляла.
- Это великолепно! - воскликнул король. - Так передать трагедию одиночества!
Придворные захлопали в ладоши, кое-кто утирал слезы. Скрипач склонил голову - ему было приятно, что его музыка была понята.
Юная девочка спела ангельским голосом мелодию без слов, чистую, как небо, прозрачную, как зимний родник, печальную, как увядание.
- Осень, прекрасная и печальная пора, - произнес король, аплодируя девушке. - Невероятно! Такой талант!
После была яркая и сильная мелодия, в которой без труда угадывался восход солнца. И медленная, спокойная, напоминающая течение реки. И морозная, зимняя мелодия. Но безусловным победителем все признали королевского менестреля. Его музыка вела сквозь века, повестуя о дальнем и близком, разсказывая историю, раскрывая тайны и мысли. Это было сильное, красивое, талантливое произведение, и все признали, что это лучшее из того, что они слышали.
Но тут двери зала распахнулись, и вошел юноша. Он был одет просто, но лира, висевшая за его плечом, была богато украшена и уже сама по себе являлась произведением искусства.
- Позвольте, Ваше величество, и мне представить музыку на ваш суд, - спокойно произнес он, опустившись на одно колено.
Король растерялся:
- Но... мы уже выбрали победителя! И вообще.. так не приходят во дворец! И уж тем более не являются на состязания.
Но юношу было трудно смутить:
- Не сомневаюсь, ваш выбор был верным и достойным. Я не претендую на победу, я лишь прошу вас послушать мою музыку.
С этим трудно было спорить, и юноша, кивнув всем присутсвующим, легко тронул струны своей лиры. Его мелодия была проста и незамысловата, но каждый звук жил своей жизнью и отдавался в душе слушающих. Сочинитель будто собрал со всего мира грезы и вплел их в простую и глубокую, как небо, музыку. Когда стих последний звук, зрители и судьи долго молчали. И вдруг разом заговорили:
- Как вы узнали об этом месте?
- Кто рассказал вам о Стелле?
- Но это же был прибой! Той самой ночью мы...
- Сынок мой, он пел это, когда был маленьким...
Король недоуменно обвел взглядом всех, собравшихся в зале.
- По-моему, музыка была о звездной ночи, о восходе Луны. Как раз в такую ночь я... - он осекся, и пожал плечами. - Мы не узнали, о чем говорил нам сочинитель, но...
У каждого на глазах были слезы. Музыка перенесла их в счастливейшие моменты их прошлого или в сладчайшие грезы. Музыка нашла ключ к каждой душе, затронула в ней молчавшие струны. Биение каждого сердца было в этой мелодии.
Придворный музыкант встал и провозгласил:
- Это Настоящая музыка!
***
- А я такую музыку слышала! - радостно воскликнула девочка. С каждой сказкой она расцветала, улыбалась, становилась все радостнее. Сказочник давно не встречал такой открытой любви к тому, чего в мире не было. Сказки были вошебным отзвуком прошлого, приветом из-за облаков. Они не покупались, не грели, не давали прибыли, не росли на деревьях и не могли накормить голодного. Но Сказочник верил той детской, возможно, наивной верой, утверждавшей, что есть иной голод. Голод души. Голод сердца. Голод ребенка, не умеещего отличить добро от зла. И он хотел научить людей видеть скрытое, не искать всегда выгоду и рациональное зерно. Верить в чудо, вроде того, что случилось сегодня с ним.
***
Пятая сказка
В утином семействе случилось большое горе: один из утят родился каким-то не таким. Мама Утка не могла объяснить, что с ним не так: он не был больным, не казался слабее братьев - но сердце ее сжималось от дурного предчувствия. Папа Селезень посмеивался над женой и играл с Третьим так же, как и с Первым, Вторым и Четвертым.
В один погожий денек, когда мама Утка решила, что детки достаточно окрепли и могут научиться плавать, вся семья пришла к пруду. Утята поспешили к воде, и тут выяснилась страшная вещь - Третий не мог плавать. Несколько дней, стараясь скрывать от сына беспокойство, мать пыталась научить его плавать, но безуспешно. Мама Утка плакала, папа Селезень хмурился, а братья стыдились Третьего и старались прогнать его, если приходили их приятели.
Утенок прятался ото всех, стараясь все-таки научиться плавать. Но или чувство равновесия было нарушено, или еще что-то, так что бедный утенок не смог стать таким, как все утки. Подрастая, он научился отлично летать, быстро бегать и лучше всех ловить рыбешек у самого берега. Но кому это было интересно? Селезень, не умеющий плавать, был посмешищем для всей утиной родни и настоящем горем для его родителей.
Соседи сочувствовали маме Утке и папе Селезню, а утенок, забившись в кусты, зло спрашивал их и себя:
- Неужели я, по-вашему, не достоин сочувствия?
С ним не играли сверстники, предпочитая игры на воде. Его не просили достать рыбы к обеду, или нарвать травы, хотя он и мог сделать это порой даже лучше братьев. Но он был Не Такой.
Он уходил, униженный, и возвращался, страдая от одиночества.
- Но я же не могу с этим ничего поделать! - однажды сказал он братьям. - Неужели вы думаете, что, если б мог, я не изменился бы? - с горечью добавил Третий.
Шло время, братья Третьего обзавелись семьями, и каждый из них с подозрением смотрел на утят - вдруг кто-то родился с тем же пороком? Но их волнения были напрасными, и шумная толпа племянников Третьего плавала в утином пруду. Они не обращали ни малейшего внимания на то, что их дядя не входил в воду, воспринимая его таким, каким привыкли видеть с рождения. Он учил малышей ловить рыбу, рассказывал умные, но горькие сказки и всегда умел помирить драчунов. Племянники любили третьего, но молодым уткам не хотелось связывать жизнь с селезнем-калекой.
И тогда Третий ушел. Нельзя быть вечно отверженным и вечно чужим. Он бродил по свету, подружился с хромым Псом и вороной с подрезанными крыльями. Третий знал, что сострадание рождается только в чистом сердце и просил, чтоб его родичи научились принимать его. И тогда он забрел во двор к плотнику. Плотник оказался смышелным и добрым, он сделал Третьему дощечку, с помощью которой тот мог держаться на плаву. Обрадованный селезень поспешил домой.
Родня встретила его намешками.
- Смотрите, курица на лодке!
- Надо было тебе сделать спасательный круг!
- Ты же бултыхнешься в воду при малейшем ветре!
Но Третий не слушал их. Он мог плавать, и это самое главное! И пусть лишь с помощью дощечки, и пусть он не мог переплыть весь пруд вдоль и поперек - но он плыл! Постепенно утки привыкли к нему и даже приноровились к его скорости, когда плыли на большие расстояния. И молоденькая уточка, поглядывая на Третьего с интересом, согласилась вместе растить маленьких утят. И даже если б кто-то из них не смог научиться плавать, он, Третий, уже знал, что делать.
***
Девочка лукаво улыбнулась:
- А про меня ты можешь рассказать сказку?
Сказочник посмотрел ей в глаза:
- Ты - самая настоящая сказка.
- Да, но я хочу услышать мою историю!
Задумавшись на секунду, Сказочник выбрал темно-красный карандаш, и нарисовал замок в лучах заходящего солнца и легкими штрихами набросал фигурку девочки, идущей по дороге. Его гостья больше не улыбалась, а смотрела широко раскрытыми глазами на рисунок.
***
Сказка шестая.
Сколько Мираль себя помнила, их дворец все больше приходил в запустение. Исчезали слуги, темнела позолота, покрывались пылью бальные комнаты. Взволнованные гонцы приносили печальные вести - королевство Сказок гибнет. Отец Мираль сидел на троне, но не было в его облике величия и достоинства. Она понимала, что со смертью их страны умрет и ее король. Королева тайком посылала посланников в разные страны и королевства с просьбой найти хоть одну новую сказку, но все возвращались ни с чем.
- Люди не пишут сказки, потому что больше не верят в них, - печально сообщил один из гонцов.
- Это значит, что мы все погибнем? - со страхом спрашивала Мираль, и королева заливалась слезами.
Высох дворцовый пруд, погиб старый ясень, мыши изгрызли королевские мантии. Слуга так и не смог найти корону и жезл, а кухарка со страхом осматривала скудные запасы еды.
Мираль как-то забралась на чердак и нашла там свои старые книги со сказками. Но страницы разлетелись, рассыпались в ее руках. Она не нашла ни одной целой сказки, ни одной живой песни, ни одного стиха.
- Мы обречены, - прошептала она у постели отца. Король так ослабел, что последние несколько дней уже не вставал. И тогда принцесса решилась на отчаянный шаг: собрав скудные пожитки, ушла бродить по миру - искать сказки.
Она шла дни и ночи, обувь развалилась, одежда истрепалась. Она разговаривала с детьми и взрослыми, заходила в магазины книг и в дома, где были малыши. Но нигде не было новых, живых сказок. Андерсен был Великим Сказочником, но и ему уже не верили.
Ах, как жаль, что Мираль не умела писать! Она бы могла придумать сказку про звезды, или про капли воды, про замерзшего котенка, про пруд за их замком. Она дивилась тому, что люди не видят волшебства в их привычном и необычном мире. Не понимала, почему в школах дают знания, но не учат не обижать слабых. Почему учат правильно себя вести в обществе и не учат правильно на себя смотреть. Почему все умеют сложить два и два, но не все могут утешить плачущего ребенка. Люди знают названия всех планет, но не слышат их ночную песню. Любят ближнего, но не принимают дальних, стремятся к миру, но не начились жить в мире с собой.
Мираль было больно - и за свою страну, и за мир, разучившийся видеть сказки. Она устала, она умирала вместе с королевством, жалела, что не успела попрощаться с отцом и мамой. Она шла и шла, пока не началась метель, и тогда постучалась в первую попавшуюся дверь - в ту, где горел огонь, сжигавший в зимнюю ночь сказки...
***
Девочка не отрываясь смотрела на рисунок ее замка, а по щекам текли слезы.
- Я возьму твои сказки с собой, - тихо сказал она. - Ты думаешь, этого хватит, чтоб мое королевство возродилось?
- Я буду писать, рисовать и рассказывать еще долгие-долгие годы, - пообещал Сказочник. Мираль вытерла слезы:
- А правду говорят, что в зимнюю ночь случаются чудеса, - помолчав, она добавила, - Ты сжег что-то, перед тем как погас огонь. Что это было?
- Не знаю, поймешь ли ты... Я написал это давно
***
Седьмая сказка
Страницы рассыпаны, книга молчит,
Животных не лечит уже Айболит,
Красная Шапка вернулась домой,
Волшебный клубок не зовет за собой.
Эльфы уплыли на Запад давно,
Русалочка пеной спустилась на дно,
Правит Страшила Мудрый страной,
Подернулись сказки седой пеленой.
Детство уходит, и нет волшебства,
В сказках принцесса осталась жива,
Рыцарь отважный всегда победит
Доброму в сказках ничто не грозит.
В жизни еще не встречал я чудес,
Не забредал в заколдованный лес,
Мне не напиться водицы живой,
Не отыскать венец золотой.
Но я научился бороться со злом,
Пусть не мечом, щитом и копьем,
Слово и дело - доспехи мои,
Я не устану свой факел нести,
Сказки, я вырос - но помню до слез
Каждое слово, что в жизнь я принес.
***
- Я поняла, - прошептала девочка. - Неважно, что нет в жизни молодильных яблок или колодца желаний. Неважно, идешь ли ты во владенья Снежной королевы и в тыл врага. Совсем неважно, смеяться ли над гадким утенком или калекой-нищим. У каждой сказки есть тень в нашем мире.
- Ты молодец, Мираль, - тепло улыбнулся Сказочник. - А теперь тебе пора спать.
Девочка устроилась на кушетке, завернувшись в пушистое одеяло.
- Я завтра пойду домой, - мечтательно протянула она.
- Как ты думаешь, мы еще увидимся? - спросил Сказочник.
Мираль подмигнула ему:
- Ты же говорил, что надо верить в чудо.

Утром, когда Сказочник раскрыл шторы, морозный свет снежного утра залил комнату. Девочка еще спала, и луч солнца очертил круг на ее темных волосах, словно корону.